Кризис
Oдной из немаловажных дьявол настоящей личности обязано существовать художество «различения движений души», которое в православной аскетической традиции именуется греческим термином «диакрисис». В монашеском контексте «умного делания» данная практика владеет особенный и высокий нрав, подражать который обыденным людям навряд ли под силу. Однако данная техника владеет и всепригодным ролью для всех тех, кто жаждет из недотыкомок перейти на новейшую, наиболее адекватную видовую степень , приближаясь к свещенному статусу «обособленной личности», которую лишь и разрешено в наши грозные эсхатологические эпохи полагать «человеком».
Сходу кидается в глаза ассоциация меж определениями «обособление» и «различение» (фактически «диакрисис»), и на самом деле, «обособленным» делается не тот, кто с базой разделял свою судьбу от судеб дегенератов кали-юги, однако тот, кто смог выполнить перерасчет собственного наличного существа, пустив в расход обывательскую тушку (совместно с испарениями духовными) и выведя из подвалов забвения и унижения «проклятую (в современном антропологическом и психиатрическом рельефе) часть» (Батай). Другими словами, лишь тот, кто способен отлично выполнить «диакрисис», может полагаться на установленный энтузиазм со стороны действительно разбирающихся сущностей. По сдачи экзамена в данной области человек остается обычным замыслом, неоплаченным векселем, пустяком.
В интеллигентских средах что-то подобное в родное время было принято именовать «рефлексией». Под сиим термином понимался непрестанный анализ жестов, идей и поступков, который различал «думающих» от «обычных». «Рефлексия» была магнитной карточкой интеллигенции. Однако этак как наша инновационная интеллигенция имеется(бездарная и плоская)пародия на Седовласый век, то и в данной апелляции к «рефлексии» разрешено подметить не лишь сублимацию невротических комплексов, однако и копирование фигуре Серебряного века, который основывался на чрезвычайно трудном и глубинном психо-мистическом комплексе, граничащим со собственного рода «эзотеризмом». (О ступени пародийности и имитации у самих представителей Серебряного Века разрешено станет анализировать лишь опосля такого, как будут произведены полномасштабные изучения этого трудного и занимательнейшего явления в ключе, искрометно обозначенном Александром Эткиндом в «Содоме и Психее», «Эросе Невозможного» и, в особенности, в «Хлысте»*; забегая вперед подмечу, что за освоением Эткинда остается изготовить последующий герменевтический шаг и проанализировать назначенный им комплекс с учетом работ Генона, Эволы, Корбена, Элиаде и остальных традиционалистов). «Рефлексией» принято именовать имитацию «диакрисиса» либо «диакрисис» недоконченный, отчерченный как-нибудь, нечетко и беспорядочно, плохой, пожизненно обрывающийся на самом принципиальном месте, — одним одним словом, таковой «диакрисис», которого лучше было бы и совсем не создавать. И все же термин «рефлексия» не перевоплотился, пожалуй, в таковой кич, как словечко «культура». Разрешено себе доставить «выдающего деятеля культуры», являющегося при этом совершенным дураком (таковых, кстати, большая часть), однако хоть какого «рефлектирующего» человека элементарно «идиотом» именовать тяжело.
Практика настоящего диакрисиса, которую разрешено полностью осуществлять и в светском сообществе, содержится в культивации постоянно расколотого состояния, во введении в режим «раздвоенного сознания». Для этого следует изготовить некоторое количество внутренних операций. Во-1-х, нужно верно сконструировать задачку: рвение начинать обособленным и закончить существовать необособленным. Это суровое заключение. За него будет необходимо потом недешево выплачивать. Однако что ожидает вас, ежели вы предпочтете остаться таковыми, как вы имеется?Скукотища, обветшание, охлажденная сизая плоть, бесноватые смешки, истление внутренней ненасытности, выпуклый, как дурак, привидение «я», злобные рассеянные родственники, остекленелые друзья сообразно учебе, работе, косячок и стакан, выборная урна, дядьки и тетки в телеках, пластмассовые стаканчики, неизменная замена погоды… Этак что риск не велик, даже ежели вас раздавит деление, это разрешено станет победить на издержки санации. Разрешено поразмыслить, вам имеется, что утрачивать, не считая личного невежества и бедности.
Итак, постановив начинать «обособленным», вы отслаиваете от собственного существа «второго». Этот «второй» имеется тот, кого вы привыкли полагать «первым» и «единственным». Зрите, как элементарно. Нужно лишь перейти от дурного утверждения, что «1 одинаково 1», и серьезно ухватиться за интересное и притягивающее «1 не одинаково 1». Этот «второй», в прошлом «первый», отныне станет тем, что вы наиболее только недолюбливаете. Он отныне не вы, однако агент, темный двойник, засланный крылатыми воздушными демонами в ваше тело и в вашу душу, чтоб насмехаться над сокрытым вслед за тем неизвестным и вам самим сокровищем, оплевать его, похохотать над вами. Вы как данность — шутка над вами как поручением. И имеется держава бросить эту данность неприкосновенной совсем. Эту силу вы неверно именуете «я». Однако это не вы делаете жесты, не вы размышляте, не вы произносите, не вы читаете, не ваши идеи сонно тянутся через ваш череп, с кем-то споря и кое-что подтверждая. Это он, другой, говорит «я» тогда, когда это словечко срывается с ваших губ. Замена. Нынешний мир в основах собственных лежит на сваях огромной замены, полного надувательства. И это захватывает глубины, минеральные корешки антропологии. Потому диакрисис обособления раненько либо поздненько принудит подвергнуть тотальному ревизионизму все. Но делать это нужно уважительно и плавненько, suaviter cum magno ingenio. Естественно, «второй» не этак прост, чтоб сходу поддаться на ваш выпад. Он хитер и базируется на коллектив, на телесное и психическое настроение. Он гибок, как змей, кротообразен, как Основной капитал, он нарыл в вас тыщу ходов. Это хитрецкая скотина, состоящая в заговоре с целой стаей ещё таковых же полувидимых негодяев, восседающих в тех «людях», которым вы привыкли полагаться. Этак вот: не нужно им полагаться. В конце кали-юги под маской человека утаиваются в усмиряющем большинстве собственном совсем другие друзья. Кто, по-вашему, опосля сожжений Де Моле и Аввакума будет защищать бреши в большой стене ?
«Второй»(называйте его каким-нибудь образом в особенности, к примеру, как вас самих зовут: «Вася», «Федор», «Лена», «Коля»)обязан потерпеть, его следует покарать, он благороден этого. Он сделал грех, и вам получилось словить его за руку. Поймаете его посильнее, пытайте его, добивайтесь от него признаний, пристально изучайте его контуры, выбивайте с пристрастием, отчего он «думает», «говорит», «делает» те либо другие вещи, ощущает этак, а не по другому. Сначала поступайте постоянно напрямик противным сообразно отношению к нему образом. В предстоящем эту практику разрешено наиболее нюансировать. Когда вы обретете над ним исходный контроль, разрешено ему время от времени поблажать, чтоб узнать, к чему он клонит, и как углубленно пустил он корешки в вашем созданье(теле, душе, разуме).
Пошлите все и всех к чертям, сконцентрируйтесь лишь на этом перманентном делении. Не обманывайтесь — наркотики и спиртное не посодействуют. «Второй» непрерывно охмуряет вас и околдовывает своими низкими чарами; это от их вы желаете убежать, спрятаться, когда тянетесь к косяку либо таблетке(на фоне полной наркоты спиртное вообщем закончил сообразовываться пороком и рискованным пристрастием, став собственного рода консервативной ностальгической добродетелью). Это не вывод, просыпание достигается в обратном направленности, а не в усугублении сна. «Второй» просто обходит вас на психоделическом пути, всплывая с той стороны конкретно вслед за тем, в каком месте вам кажется безвозвратность побега. Охраны Системы приучают вас к компромиссу и покорности чрез подневольность эксперимента «освобождения» от наружной инфраструктуры.
Настоящие специалисты потустороннего принадлежат сфере трезвения. Диакрисис не подразумевает утвердительного «первого». Об этом невозможно ни мыслить, ни произносить. Он подразумевает отречение отрицательного «второго». Чем суше и последовательней станет этот путь, тем достовернее и оживленнее оглавление вас как существ. Обращайтесь с собой как с инвентарем, как с молотком, гвоздем, серпом, рычагом, рубанком, пистолетом. Считайте отныне, что вы пролетарий трансцендентного. У людей, идущих к «обособлению», более недостает плюсы. Понятно, что ежели зерно не умрет, ничто не случится. И это дотрагивается вас собственно, всякого из вас, юного и старенького, удовлетворенного либо обделенного, мужского либо женского… ничто этого, на самом деле, недостает. Вы лишь ещё сможете существовать. Однако это лишь догадка, подтверждающаяся либо опровергаемая вашей жизнью.
Предыдущие статьи и новости:
[Назад] [Заглавная]
..