Империя сна
Сон — это Родина
Cон — это то пространство, откуда мы прибываем. Наша пробужденная действительность базирована на доминации актуального (реального). Настоящее — густо, однонаправленно, необратимо, безальтернативно. Вслед за тем, в каком месте в плотном присутствует крапинка бифуркации, линия движения может идти лишь сообразно одному из маршрутов. В этом — наказательная сторона морали. Вправо сходишь — одно, влево — иное и т. д. Возврата недостает. Во сне воротила втягивается в саму себя и вертится поближе к собственному центру. Индуисты ассоциируют сон со втягиванием черепахой конечностей в броня, бодрствование — с выпусканием лап и кожаного черепа.
Сон — это стихия вероятного, вероятного. Тут все обратимо, все растворено. Бифуркации тут таковы, что разрешено опосля точки раздвоения линии движения пойти сходу сообразно двум другим дорогам.
Онейрическое время не измеряется бодрственным порой. Минутка сна, фиксируемая снаружи, может продолжаться сколь угодно продолжительно во внутреннем измерении. Из снов мы запоминаем лишь более актуалистические моменты и трактуем их на основании бодрственного эксперимента. Все немаловажное стирается бесследно, этак как ровная коммуникация вероятного с актуальным ломает защитные машины актуального. Результат — безумие.
Онейрическое место не наименее действительно в значении его знаковости и высококачественной перегрузки. Странствия во сне — это изучение параллельной топологии, которая является промежной реальностью меж кристаллической сеткой духовной географии и эмпирической реальностью актуалистского решетка.
Сон не субъективное, не беспристрастное. Это промежуточное. Сон главен и увлекателен сам сообразно себе, а не употребительно к миру бодрствования. У него имеется личные законы и интерпретационные коды.
Однако: действительность сна наиболее действительна, чем действительность бодрствования.
Бодрствование — это элементарно концентрированный сон, тело — это сгущенная воротила. Безошибочным было бы разъяснять действия бодрствования чрез реалии сна, а не напротив.
Эротизм не является разгадкой онейрических сюжетов во фрейдистском значении, однако он является особенной внутренней шкалой онейро-опыта, этак как эротическое место, с точки зрения традиционной космогонии, и является промежной сферой меж плотским миром и миром принципов. Сообразно данной фактору душу(тонкое тело)индусы именуют «телом наслаждений» либо «эротическим телом». Ныряние в наше внутреннее и имеется ныряние в сферу эротического, брачное слияние периферийного с центральным.
Ныряние в сон — это супружество, и чувственный супружество только символизирует настоящий супружество тела со собственной своей душой.
В разных традициях существовали бессчетные практики коллективных сновидений, групповых онейро-путешествий. Люди определенного братства в согласовании с инициатической практикой и для светлой познавательной цели отправлялись в корпоративный сон. Это — возвращение в Хуркалью(исламского эзотеризма), в столицу Востока, на отчизну Пурпурного Архангела.
Наша родина — отечество сновидений, в сакральной географии она исполняет функцию Хуркальи.
На местности Русской Федерации размещены секретные каналы соприкосновения вероятного с актуальным.
Сны и Геополитика
Взыскательно сообразно Генону станет этак. Имеется сны со сновидениями и без сновидений. Во снах со сновидениями(наиболее низкая онтологически степень )имеется продолжительность(чьим личным случаем является время)и недостает места.
Во снах без сновидений недостает продолжительности, однако имеется логос-боддхи. Либо выказанный свет.
От телесного решетка, выступающего в бодрственном состоянии, водят ступени внутрь.
Сон — 1-ый шаг внутрь себя. Тут снимается дуализм воспринимающего и воспринимаемого. Родник звука, света, тактильного чувства — соединяются с их перцепцией. Кончается раздвоенность 5 индуистских частей на активное–пассивное; пары всасываются в пятиричную модель танматр. Сейчас танматры генерируют импульс-перцепцию самостоятельно. Этак сообразно Веданте и Санкхье. Сейчас по-нашему.
Что это — продолжительность без места?Это и имеется высококачественное место. При этом регионы сна со сновидениями сами иерархичны. Нижние сны — наиблежайшее зарубежье — различаются тем, что вслед за тем продолжительность наиболее припоминает время, и поэтому, высококачественное место раздваивается, тяготея к обыкновенному. На этом уровне сновидения поочередны. И протекают где-то.
Интересно, в каком месте конкретно ?
Почаще только, пространство протекания сновидения является «мандалой», то имеется структурированной моделью, с точным разделением на центр и периферию. Этак же градуируются и персонажи снов и ситуации. Любое пространственное свита воссоздаёт символические структуры действительности, какие прежде воплощались в настоящие культовые виды — структуру жилья, огорода, села и т. д. В малолетстве, когда наше прошлое о Отчизне ещё ясно, мы одаряем окружающие виды рудиментами сакрального смысла, прикрепляя к ним архетипы. Позднее ребяческое воспринятие места делается субститутом сакрального топоса во зрелых снах.
Тут базовый момент. Воротила малыша просто укрепляет пренатальные архетипы высококачественного места (то имеется незапятанной продолжительности), ежели семья седентарна. А ещё лучше негородского проживания(этак как нынешний град — продукт искусственной и десакрализированной организации — вслед за тем, в каком месте имеется сакрализированность, она нередко грезится). Росток души малыша, даже без особой практики Традиции, окачествляет место, в каком месте он возник на свет, сделал 1-ые шаги внутри вне. Сад, двери, окна, крыши, деревья — все воспринимает в себя архетипические токи, изливая онейро-Отчизну на «малую Родину» тела. Кочевничество, номадизм брутально обрубают это качество. С сиим связан обряд ребяческого травматизма и ритуал обрезания. Последняя плоть осознается как волшебная пуповина, связывающая физический организм с эротическим телом души снутри и наружным миром извне.
Обрывание втискивает андрогинную душу — вслед которой в анатомии являются как раз последняя плоть — в поляризированное гендерное тело, делая возврат неосуществимым. Обрезанные мужчины стают мужчинами, совсем, окончательно.
Разрушается мост конкретного — «манифестационистского» — процесса. Кочевничество связано с травматизмом и разновидностями «креационизма». Его характерным признаком является ритуал «обрезания».
В США сейчас практикуется полное обрывание младенцев мужского пола (сообразно гигиеническим суждениям), и америкосы непрерывно передвигаются сообразно США — из штата в штат.
Этак создается базовый онейро-дуализм: атлантистские химеры и континентальные, евразийские сны.
Атлантизм сновидений содержится в их разлученности с явью, в их «отрезанности» от яви. Это делает их наиболее дерзкими — раз, и наиболее колоритными — 2.
Дерзкими — в значении телесности и необратимости, колоритными — в значении их насыщенности, не способной вылиться во за пределами, воздействовать на наружный мир.
Присутствие непреодолимой черты меж данными состояниями является родником базисного психического и невропатического травматизма Запада. Данная царапина делается основным причиной кошмара.
Евразийские сновидения наиболее плавные, они не локализуются лишь во сне. Евразийцы наблюдают сны непрерывно. С большей либо наименьшей интенсивностью. Содержание евразийского сна наиболее отвлечен и абсурден, его неописуемо трудно поймать. Ежели некто способен обрисовать в подробностях собственный сон — это человек с ненашим началом. Реальный евразийский сон неописуем, он сам обрисовывает бодрствование.
Евразийские онейро-процессы лежат в базе нашей эпистемологии. Знание наступает у нас чрез постулируемость прозрачности пределов. Этак как Евразия — это воля и плюральность, её тоталитарность онейрична и анагогична. Это континент освобожденного воображения.
Большой Генон, оставаясь постоянно настоящим, порождает дуралеев-схоластов, какие избегают содержащегося в Геноне вызова методом его идиотического буквалистского возобновления.
Отвлеченно анализировать о снах со сновидениями и снах без сновидений не стоит. Нужно существовать верными земле, обожать свою Отчизну. Наша земля — снутри нас. Наша Отечество — сон. Сообразно мерке реализации большого возврата все прояснится само собой.
В каком-то значении, продолжительность делается местом, замыкаясь хозяйка на себя. Повторяющееся время и имеется продолжительность (сообразно Генону). А в центре его лежит алтарное место сна без сновидений. Сон без сновидений — это восток вещей. Кругом этого сна вертится пространственно-временной календарь — круглый кельтский крест.
Однако каковой просвет меж периферией сновидения — наиблежайшим зарубежьем — и алтарным местом?В этом пространстве оглавление всех циклов решетка. Как бы содержание большого словаря бесчисленных миров — других и данных. Сопоставляя и сравнивая строчки, разрешено взять в толк, как устроена онейрическая Отечество, и что у нее самой в центре — снутри.
Ежели у вас не хватает любознательности изучить десяток земных языков, овладеть десяток научных дисциплин для такого, чтоб когда-то ориентироваться в уголке, куда вас закинуло, как намереваетесь вы осваивать миры снутри?Дотошность к наружным наукам и языкам — не неприменное ограничение, элементарно показатель, что человеку не все равнодушно. Само сообразно себе совсем не важное свойство. Ежели недостает главенствующего. Однако главенствующего буквально недостает, ежели глаза не пламенеют и скулы влечет книзу. И сон для вас прикрыт. Сон — дело предельных пассионариев и нонконформистов. Как и влюбленность. Шевелимся внутрь, фактически, упрямо, гневно … и вслед за тем выясним о времени и пространстве.
Время и место это протопарадигмы, за истолкование которых ведется геополитическая битва. Евразийское время и место поглубже укоренены в онейро-мирах, борются оттуда. И основное: евразийское время и место не разделены верно меж собой. Присутствие общей бахромы — последней плоти — действенно объединяет действительность и сон. Евразия андрогинна.
Атлантист постоянно верно знает: вот — время, вот — место, вот — действительность, вот — сон. Евразиец не убежден.
Предыдущие статьи и новости:
[Назад] [Заглавная]
..