Политическая аритмия, евразийство и национализм
В актуальной политической жизни Рф все светлее выслеживается одна регулярность — идеологические концепции находятся в совершенной дисгармонии c политической жизнью. В одних вариантах в сфере идеологии совершается авангардистский прыжок вперед, однако при этом политические действительности остаются далековато сзади. В остальных вариантах, против, политические действия, лозунги, модификации гораздо опережают надлежащие идеологические разработки. Данная аритмия порождает долговременную неурядицу в терминологии, языке, програмках и полемиках. Дело утежеляется ещё и тем, что почти все политики нередко элементарно не соображают разницу меж идеологией и политикой или вообщем не представляют, что такое идеология и с какими реальностями она оперирует.
Одним из самых ярчайших образцов данной политико-идеологической аритмии является судьбина “евразийской идеологии”, которая, будучи возрожденной совершенно не так давно, уже пережила разряд феноминальных модификаций, конфигураций, перевоплощений и искажений в зависимости от политических сил, пытавшихся использовать её для собственных нужд. Исторически появившаяся как авангард патриотической, консервативно-революционной, геополитически направленной и углубленно государственной идеи в среде российской эмиграции в 20-е годы и в перестроечную эру возрожденная уже новеньким государственным, антизападническим, оппозиционным авангардом, евразийская идеология практически сходу была перехвачена совсем чуждыми её сути космополитическими, западническими, мондиалистскими мощами — начиная с Горбачева, чрез ельциниста Станкевича и заканчивая Ходом Демократических Реформ. Сразу с сиим оживляющийся устарелый российский национализм еще не рассмотрел в евразийстве ясно проявленной традиционалистской, государственной ориентации, и его теоретики начали мрачно ворчать про “масонов” и “агентов воздействия Турана”. Политических форм выражения евразийской идеологии посреди патриотов еще не доставало, и потому в оппозиции данная плодотворная мысль осталась в развоплощенном состоянии.
В предоставленном случае аритмия проявилась в том, что многообещающая, модернистическая, углубленно антимондиалистская и государственная идеология была налицо, а её политического воплощения не было и в помине. Различным мондиалистским “системным аналитикам”, бедным “просвещенным патриотам” и искренним жуликам-ельцинистам в таковой ситуации было чрезвычайно просто одолжить составляющие данной идеологии, снабдив ими свои умственно беспомощные политические структуры и машинально отбросив все революционные, оппозиционные, антимондиалистские, националистические и благородные нюансы, вначале сочинявшие целый значение евразийства. Естественно, невозможно без битвы возвращать на откуп противникам родное личное идеологическое орудие. Однако и защищаться только теоретическими средствами от практической политики наиболее бойкого врага также тяжело. Тем наиболее, что в этом вопросце имеется и ещё один аспект.
Патриоты выдвинули теорию евразийства, которая логически обязана увенчивать собой свод бессчетных и различных “национализмов” народов евразийского континента, по такого, как эти “национализмы” совсем сформировались и сообщили о себе. Естественно, патриотами двигало хотение сберечь целостность этнического обилия Большой Империи ещё по такого, как волна сепаратизма, практически постоянно провождающая, увы, национальное просыпание, разрушит органическую единство страны. Потому тотчас евразийство смотрелось не как крайняя и верховная стадия национализма, и в первую очередность, национализма российского, имперского, интегрирующего(каким оно, в сущности, и является), однако как компромисс, как очень поспешная скидка антинациональным, сепаратистским тенденциям. Существовать может, евразийство возродилось очень раненько. . . Однако невзирая на все ухищрения противников час его политической реализации когда-либо придет. Но это обязано статься опосля такого, как прояснится идеология российского национализма, и опосля такого, как она получит родное политическое воплощение.
Конкретно потому сейчас этак принципиально устремиться к теоретическим обоснованиям национализма. Сходу подметим, что в этом вопросце аритмия воздействует в обратном значении. Тут налицо политическое представление — очень много партий, движений, групп, исповедующих российский национализм, однако суровых идеологических разработок практически недостает. В лучшем случае все кончается чувствами, раздраженной ксенофобией либо женскими всхлипами поэтесс. Имеют все шансы увидеть, что российский люд вообщем женственен, и потому его национальные проявления с необходимостью имеют изящный след. Это правильно, однако все же “женственность” российской цивилизации не исчерпывает всех её проявлений. Наша родина знала и солнечных, храбрых героев, величественно и сильно кидающих вызов доле, месту и языкам. В российской цивилизации постоянно было массивное мужское правило, способное к светлой и точной идеи, к неприятно четким определениям, к неустрашимому и рискованному творчеству в более мужеский сфере человечной энергичности — в сфере духа, в сфере разума, в сфере идеологического творчества.
Существовать может, пришло время приступить разработку идеологии национализма. А когда это станет изготовлено, и евразийская, сверхнациональная, авангардная идеология станет правильно понята, оценена и сбыта государственной элитой.
Предыдущие статьи и новости:
[Назад] [Заглавная]
..