Паладин пустоты


Опосля августа 1991 года наши дела поменялись отменно. Я потерял останки опасливости в отношении «советской» фигуры. Проханов, вероятно, решил идти навстречу тем идеям и концепциям, какие не укладывались раньше в вялотекущие взоры «официальных государственников». Я размышляю, что сам он проверил глубочайший шок.

Проханов веровал в Русское Правительство, был верен Русскому Государству, служил Русскому Государству и… его Системе. Однако он продолжил эту веру и это служение далее особенной запретной черты, за тот граница, в каком месте другие чиновники-государственники уходят из забавы, грустно либо бессовестно(в зависимости от характера), сдают вышины, мандаты и позиции, мрачно вытаскивая из внутренних кармашков аккуратненький белоснежный платочек поражения. Проханов доказал, что воспринимает все основательнее и поглубже, чем это делали те, которых он искренне считал своими главарями, своими престижами, своими полководцами. Этак и Аввакум как-то страстотерпно доказал, что безусловная кротость Королю и предельное почтение к церковной дисциплине в определенной ситуации не останавливают российского христианина от восстания и утверждения Правды назло всему.

Этот же настолько вразумительный запах Консервативной Революции заиграл в Проханове. Подлинно российская натура «духовного христианина», способного к утверждению покорности чрез комплот, справедливости большинству чрез отречение его правоты. Собственного рода русское, государственническое исповедничество. Проханов, певец Системы, остался предан Системе даже тогда, когда она упала. На это не способен ни один конформист, это противоречит самой логике Системы, основанной на абсолютизации сиюминутного, на совершенной покорности соц року, на шкурности и имитации, которую мы имели вариант увидеть крайние годы в необыкновенном объеме. Однако тем фактом, что отыскался некто один, кто произнес «нет», было подтверждено, что в оберегаемом уходящем строе было другое оглавление и другой значение, ежели банальности бесхребетной массы скупых аппаратчиков, готовых работать кому угодно.

Поступок Проханова в августе 1991 имел важное историософское оглавление, так как его неимение либо присутствие владеет прямое известие к постижению логики идеологической летописи.

Однако опосля августа он оказался в роли паладина пустоты.

Русский Дон Кихот в свита свиней, отставших от обоза и прикидывающихся «пострадавшими». Проханов стал нравственным и психическим хребтом патриотической оппозиции опосля августа 1991. Осью противодействия, полюсом только такого, что было в эти годы окрашено в тона настоящего героизма и несимулированного плюсы.

Газета «День» под его управлением стала отображением его души, и та композиция, которую он сотворил из идей, личностей, тем, персонажей, взоров, текстов, позиций, не имела ни малейшего аналога. Любой номер отвечал пульсу настоящей летописи. Любая строка ожидалась с жадностью теми, кто стал прозревать, просыпаться, расправляться совместно с ритмом данной газеты.

Прохановский «День» стал реальным «кораблем» в океане бесстыдства и гиперконформизма.

    [Назад]    [Заглавная]





 


..